Сын Ноза Баргун, живший недалеко от нартов, разгромил непокорное ему селение и уничтожил его жителей, из которых мало кто уцелел. Следует отметить, что ни само селение, ни оставшиеся в живых жители не относятся согласно тексту к нартам. После ухода Баргуна Дочь Даргавсара собрала всех оставшихся в живых девушек – жительниц нижнего квартала – и произнесла перед ними пламенную речь, разжигая их ненависть к врагам:

"Зачем нам плакать и томиться зря?

Над мертвецами мы напрасно стонем,

Давайте же хоть пепел похороним,

Склеп выстроим останкам дорогим,

Чтобы позор не угрожал живым".

("Сыхæн сæ хистæр

Дæргъæфсæры чызг,

Æрæмбырд кодта чындздзон чызджыты

Æмæ сын загъта: "Нæу кæуынафон,

Нæ мæрдты стæгдар æвæрд нæма ‘рцыд.

Сæ фæнык ма сын уæддæр бавæрæм,

Æмæ сын хъуамæ зæппадз аразæм").

Девушки собирают убитых и пепел сожженных ратью Баргуна сородичей, строят склеп, хоронят в нем останки погибших и дают клятву отомстить. После этого Дочь Даргавсара собирает всех коней и вместе с девичьим войском уходит в лес, где происходит военное обучение войска:

"Стрела и меч знакомы девам стали,

Из лука все без промаха стреляли,

Готовились без устали к сраженью,

Их вдохновляло будущее мщенье"

("Æхстой уым кардæй, фатæй фæлвæрдтой,

Цæст нæ ивгъуыдтой фатæй æхсгæйæ,

Лæгыл тых кодтой кардæй хæцгæйæ,

Афтæ сдæсны сты уыдон хæцынмæ,

Цæттæ уыдысты хæсты бырсынмæ").

Так, в военных упражнениях прошел год, после чего девушки "вскочили на объезженных коней" и двинулись навстречу ненавистному Баргуну. Добравшись через какую-то жаркую местность до земель Луана, воительницы встречаются с войском Баргуна. В конном сражении они разбивают войско Баргуна, убивают его самого и, забрав голову с собой, водружают ее на склепе. По словам сказителя, вихрь долго развевал его седую бороду. Отмщение состоялось.

Однако повествование на этом не кончается. Тема отважной Дочери Даргавсара получает развитие в кадаге "Смерть Болатбарзая" ("Болатбæрзæйы мæлæт"), также восходящем к текстам Б.Ф. Андиева. Великаны семигорья нападают на Страну нартов. Нарты, возглавляемые Болатбарзаем, вступают с ними в схватку и побеждают великанов. Однако на помощь им выступают их союзники – малики, и сражение разгорается вновь:

Дочь Даргафсара на скале стояла

И к девичьему полчищу взывала:

"Кто уклонится от святого боя,

Позором та навек себя покроет.

Смотря, как нарты истекают кровью,

Ужели мы не поведем и бровью?

Скорей вперед! Здесь робким места нет,

От храбрых дев я жду один ответ".

(Дæргъæфсæры чызг айнæгæй касти,

Æмæ, дын, дзуры йæ чызг-æфсадмæ:

“Нæ худинаджы бон æрцыди махæн,

Ахæм тохæй ма нæхи куыд хизæм!

Нарты адæмæн ценнæ ‘ххуыс кæнæм?

Кæсут! Мæлæтæй уыдон нæ тæрсынц!

Чысыл уæвгæйæ куыд ныфсæй хæцынц!”)

Девичье войско бросается на великанов, воительницы "пускают стрелы, рубят неустанно и по-мужски сражаются с врагами". Дочь Даргавсара оказывается рядом с Болатбарзаем, который сначала принимает ее за юношу, но с ее головы падает шлем, золотые волосы рассыпаются по плечам, и перед изумленным нартом предстает девушка. Далее следует лирический рассказ о любви Дочери Даргавсара и Болатбарзая, он спасает девушку, но, окруженный великанами, гибнет сам. Дочь Даргавсара мстит за него, вызвав на поединок одноглазого великана – Авсарона, воительница побеждает его, остальные великаны удаляются восвояси.

Упоминания о нартовских девушках-воительницах встречаются в осетинском эпосе и в дальнейшем. Мотив узнавания девушки Болатбарзаем по открывшимся волосам, в частности, находит параллель в сказании об Агунде и ее сражении с великаном. Стоит вспомнить и поединок персидского Сохраба с амазонкой Гурдаферид, которую он опознает по волосам, рассыпавшимся из-под упавшего шлема.

Рассматриваемые эпические сюжеты были связаны М.С. Тугановым, Б.А. Калоевым и Н.К. Мамиевой с легендами об исторических амазонках. М.С. Туганов писал: "Вся эпопея об этом воинственном отряде женщин, данная Андиевым, обстоятельства, побудившие их слиться в один целый отряд, тренировка в лесу, их клятва уничтожить врага – все это – одна из лучших мировых легенд об амазонках". Для М.С. Туганова подлинность древнейших циклов андиевских сказаний и неразрывная связь их с древней героической легендой об амазонках и воинственных женщинах у скифо-сарматов являлись доказанными.

Исследователи признают, что оценка М.С. Туганова близка к действительности: связь приведенных сюжетов с преданиями об амазонках несомненна.

Социальная характеристика греческих амазонок Геродота и дев-воительниц нартовского эпоса настолько близка, что, кажется, можно говорить о самостоятельном и независящем друг от друга отражении древнего фольклорного сюжета, восходящего к времени Геродота – V в. до н. э. – в его "Истории" и нартовском эпосе, где запечатлено одно и то же яркое историческое явление – социальный институт женщин-наездниц, женщин-воительниц. Более того, помимо идентичности общей характеристики дев-воительниц и их воинских качеств сопоставление интересующих материалов дает очень важные для дальнейшего понимания частные соответствия.

Важно, что Дочь Даргавсара и ее девичье войско не принадлежат к нартам. Их иная племенная принадлежность в эпосе подчеркнута отчетливо и недвусмысленно. Второй существенный момент эпического сюжета – встреча девичьего войска с войском нартов, участие в сражении на стороне нартов и сближение девушек-воинов с ними, символически показанное через любовно-романтический сюжет. Далее девы-воительницы в эпосе выступают уже как собственно нартовские женщины

("...отчаянно все нарты защищались, в рядах мужчин и девушки сражались"). Сходство основных сюжетных линий в эпосе и тексте Геродота достаточно близкое. Наконец, это сходство подчеркивается и усиливается тем различием, которое, по Геродоту, провели амазонки между собой и женщинами скифов: если амазонки – отважные наездницы, воины и охотницы, то женщины скифов занимаются только домашним хозяйством и "никуда не выходят". Аналогичная картина в нартовском эпосе: если ненартовские женщины во главе с Дочерью Даргавсара представляются копией амазонок, то нартовские женщины во главе с мудрой Шатаной выступают как типичные для патриархальных устоев женщины-домохозяйки, хранительницы семьи и домашнего очага.

Они не наездницы и не воины, никогда не участвуют в нартовских балцах, их социальное положение действительно напоминает положение скифских женщин. Б.А. Калоев подчеркивает поразительное сюжетное сходство с рассказом Геродота об амазонках почти во всех его деталях, включая и территорию, на которой разворачиваются события – моря, бескрайняя степь, горы. В обоих случаях воительницы строят лагерь, учатся стрелять, ездить на конях и побеждают врагов. Наконец, постепенно устанавливаются контакты амазонок со скифскими юношами, а девушек из войска Дочери Даргавсара – с нартовскими. Это приводит к тому, что девицы вступают со своими соседями в брачные союзы. По мнению Б.А. Калоева, здесь можно наблюдать один из древнейших пластов осетинского эпоса, восходящий к скифской эпохе и отразивший миф скифов, сообщаемый Геродотом.

Выявление столь ощутимого внутреннего сюжетного единства могло бы открыть интереснейшие перспективы перед историками. Возможно, история амазонок и Геродотом, и эпосом "Нарты" была воспринята из одного источника. В.Ф. Миллер считал, что этот рассказ Геродота – греческого происхождения, "сочиненный досужей фантазией какого-нибудь грека". Материал нартовского эпоса опровергает это утверждение. Сам же В.Ф. Миллер далее приводит черкесское предание, записанное Я. Рейнеггсом в 80-х гг. XVIII в. и изложенное в известном труде П.К. Услара. По преданию, предки черкесов жили на берегах Черного моря и имели частые войны с еммеч ("так назывались воинственные женщины, жившие возле Сванетии…") Как видно, народная память локализует амазонок-еммеч в центральных районах Северного Кавказа, примерно от верховий Кубани на западе до района Моздока на востоке… Локализация амазонок-еммеч в указанном регионе подтверждается записанным Н.М. Дрягиным карачаевским сказанием о Рим-горе близ Кисловодска, бывшей укреплением еммеч во главе с княжной Стан в их войне с богатырем Бургуном или Буруном, пришедшим "из лесных краев". В кабардинском варианте эпоса отважная Деханаго, девушка-воительница, живя со своим отрядом, боевыми подругами, высоко в горах, совершает набеги на соседей. Этим воительницы Деханаго напоминают девушек Дочери Даргавсара. Рисуемая фольклором территория амазонок на Северном Кавказе значительно удалена от обжитых эллинами берегов Черного моря, и тем общим источником, откуда черпали свой материал греки и творцы нартовского эпоса, могли быть только местные скифо-сарматские и кавказские племена.

Отражение мотива амазонок в сочинении Геродота, осетинском эпосе "Нарты", а также фольклоре черкесов и карачаевцев свидетельствует не только о древнейших фольклорных связях, но и об исторической реальности амазонок-еммеч. Отмеченное исследователями широкое распространение амазонской традиции на Кавказе указывает на бытование института женщин-воительниц у ряда древних северокавказских племен. Естественно, прежде всего интересны осетинский нартовский эпос и возможные генетические связи его амазонских сюжетов с былой исторической действительностью.

Легенда об амазонках – одна из популярнейших в античной литературе. Геродот, Гиппократ, Лисий, Эфор, Страбон, Диодор Сицилийский, Помпей Трог, Плутарх – вот неполный перечень древних авторов, писавших об амазонках; эта литературная традиция была воспринята Средневековьем, а на Кавказе дожила до XVII в. Сводка исторических известий об амазонках выполнена М.О. Косвеном. Следует напомнить только два наиболее существенных момента: 1) по Геродоту, Гиппократу и другим древним авторам, амазонки – женщины савроматов; 2) все приведенные сообщения об амазонках локализуют их в Малой Азии (на реке Термодонт, совр. – Терме-чай), в Турции или на Кавказе. Б.А. Калоевым и Л.С. Толстовой были выявлены многочисленные параллели между сказанием о Дочери Даргавсара и каракалпакским дастаном "Сорок девушек" ("Кырккыз"), в котором главная героиня Гулайым во главе хорошо тренированного девичьего войска бросает вызов врагу – хану Суртайше.

Владимир КУЗНЕЦОВ,

доктор исторических наук, заслуженный деятель науки РСФСР