Кажется, все молодые люди, бывшие в этом году абитуриентами, окончательно определились. Кто-то – по призванию, кто-то – чтобы просто "сачкануть" от армии, кто-то – еще будучи в "поиске" себя, думая, что отсидится на студенческой скамье 4–6 лет (бакалавриат и магистратура), а там, глядишь, стерпится-слюбится. Зато заветные "корочки", которыми, правда, сейчас никого не удивишь, будут в кармане.

А еще кто-то просто не устоял в своем выборе под напором настойчивых родителей, выбрав профессию, не уяснив то, что прожить-то ему нужно будет собственную жизнь, а не ту, что так старательно расписали мама и папа, пусть даже очень-очень любящие собственное чадо. Да и перспективы у молодых тоже разные... Для кого-то впереди – труд, полный открытий, взятия новых высот, та черта, за которой – результаты творчества, способные утроить силы, окрылить; для кого-то – свое "дело", все равно какое...

Да, призвание... Ведь оно все же есть. И это слово, как ни странно для скептиков, так и не ушло пока в пассивный запас. К нашему счастью. К чьему-то удивлению. Не ушло, несмотря на теперешнее, весьма прагматичное, время. А ведь чтобы найти его (призвание) и пронести через всю жизнь верность ему, нужно настоящее мужество. Это не просто то, что, как говорят, Бог дал. Я много раз сама убеждалась. Вокруг много соблазнов, путей, открывающих ворота другой жизни, – доходнее, легче, спокойнее, наконец... А ты идешь одной дорогой. И вовсе не потому, что больше пойти некуда, потому что ничего, кроме этого, делать не научился.

А потому, что любишь и веришь, не можешь, не хочешь жить иначе. Старое же "стерпится-слюбится"... оно только до определенной черты. Ведь сколько можно обманывать самого себя? Призвание, поверьте – вещь очень мстительная. Предашь его единожды – ты по-своему несчастлив. И наоборот. Но мой сегодняшний рассказ – не о тех, кто сошел с выбранного пути. О другом.

Я знаю людей, работающих по зову души. И среди них сколько моих коллег – учителей, которые ни на что на свете не променяли бы свое нелегкое поприще – обучение ребят, общение с детьми – и остались бы "навечно вызванными к доске"... Все это так.

А ведь и они не все пришли к своей цели сразу. Отнюдь... Вот только несколько примеров из жизни тех, о ком я всегда говорю с неизменным уважением.

"Да, призвание... Ведь оно все же есть. И это слово, как ни странно для скептиков, так и не ушло пока в пассивный запас. К нашему счастью. К чьему-то удивлению. Не ушло, несмотря на теперешнее, весьма прагматичное, время. А ведь чтобы найти его (призвание) и пронести через всю жизнь верность ему, нужно настоящее мужество. Это не просто то, что, как говорят, Бог дал. Я много раз сама убеждалась. Вокруг много соблазнов, путей, открывающих ворота другой жизни, – доходнее, легче, спокойнее, наконец... А ты идешь одной дорогой. И вовсе не потому, что больше пойти некуда, потому что ничего, кроме этого, делать не научился.

Помню свою "физичку" из 21-й школы Людочку (так мы ее называли между собой) – Людмилу Георгиевну Симонянц. На ее уроках нам, мальчишкам и девчонкам, всегда было интересно и спокойно. Она не дергала учеников, не кричала на них, терпеливо общалась со слабыми, объясняла новое просто и понятно. И мы воспринимали это как должное. А как-то у нас, тогда девятиклассников, была поездка в Пятигорск. В те годы ребятам не подавали комфортабельные автобусы с надписью "дети". Мы были счастливы трястись пять часов в закрытом брезентом кузове обычного грузовика. Пели, вели задушевные разговоры. Людочка сидела среди нас. Приглядывалась – все же это была новая обстановка... Целый день бродили по Пятигорску. Незабываемые лермонтовские места, удивительные уголки города... А потом... В обычном классном помещении школы, где нас разместили на ночь, стояло пианино (здесь проходили уроки музыки). Кто-то из наших попытался побренчать на инструменте, исполняя то ли "Собачий вальс", то ли "Чижика-пыжика"... И тогда-то мы увидели совсем другую "физичку". Она тихо попросила: "Давайте не будем это делать. Зачем унижать музыку? Лучше я вам сыграю..." Мы замерли (тогда еще не было чуть ли не повального обучения ребят игре на фортепиано). А она как-то особенно устроилась за инструментом и положила руки на клавиши. "Шопен. Вальс. Мой любимый..." И полились звуки... Я много раз слышала потом эту мелодию и всегда ассоциировала ее с ней, с нашей "физичкой". И до сих пор мне кажется, что та встреча с классикой – она исполняла именно ее – была самой впечатляющей. Фрагменты из "Первого концерта" Чайковского, "Половецкие пляски" Бородина, мелодии Рахманинова, Шостаковича. А потом... потом она запела. Это был романс "Гори, гори, моя звезда". Мы все, даже наши неугомонные мальчишки, стояли, завороженные. Уверена, каждый открывал что-то для себя. И это было так ново, так удивительно, так притягательно...

В тот вечер мы больше никуда не пошли. Не хотелось. Рано угомонились. Назавтра был Кисловодск с его красотами и уникальным парком, а затем – все тот же грузовик и путь домой. У каждого осталась масса впечатлений, но главное из них – все же Людочкина удивительная музыка...

Гори, гори, моя звезда,

Гори, звезда приветная!

Ты у меня одна заветная,

Других не будет никогда...

И еще долго-долго эти слова звучали, я знаю, в сердцах многих наших ребят...

А Людочка больше у нас не преподавала. И физику стал вести очень интересный, строгий, но с глубоким чувством юмора учитель Таймураз Темурканович Дзгоев. Другие правила, другая система, другой подход... Но ничего, со временем мы привыкли к нему и даже полюбили. Он-то и сказал, что Людочка ушла из школы и поступила в музыкальное училище. Мы были ошарашены. Как?! У нее уже трое маленьких детей, опыт работы... Тогда-то Таймураз Темурканович и произнес это слово – "призвание". К музыке. А это, по его мнению, навсегда. Тогда, в юности, она наступила, как говорят, "на горло собственной песне", не знаю, под чьим воздействием это произошло. Собственная ли слабость, влияние ли извне... Но факт остается фактом. А теперь... она нашла в себе силы начать все с чистого листа. Так разве это не мужество? Разве это не победа все того же истинного призвания?!

Вспоминаю крупного немецкого ученого Альберта Швейцера (на фото). Известный философ, теолог, музыкант (органист), автор многочисленных научных трудов, человек, уже получивший мировую известность... И вдруг... нет, это, скорее всего, тоже было не вдруг. Ему исполнилось тридцать лет, когда он решился на то, что для других было просто нереальным: Альберт оставил все, что было наработано и приобретено, с чем накрепко была связана его жизнь, и начал все заново. Он стал врачом: хотел оказывать непосредственную земную помощь страждущим. Все были решительно против: родители, родственники, друзья, знакомые... Но Швейцер не сдался и получив медицинское образование, отправился в далекую Африку. Вот что сказал он друзьям на прощание: "Вы должны некоторое время уделять и своим собратьям. Пусть это немного, но сделайте хоть что-нибудь для тех, кто нуждается в человеческой помощи, нечто такое, за что вы не получите никакой другой платы, кроме самой привилегии выполнять этот труд. Ибо помните, что вы не одни живете в этом мире. Что с вами живут и собратья ваши. Человечный человек – вот что я жду от будущего".

Какие испытания выпали на его долю... почти невыносимый климат, совершенно новое природное и социальное окружение, никакой цивилизации. В одном из ближайших африканских племен – пангве – еще не перевелись людоеды. Народ – во власти колдунов, которых все боятся. Никакого больничного помещения. Масса нездоровых, которых родственники несут на носилках через джунгли или привозят по реке на каноэ. Беспощадный солнцепек, заставлявший оперировать только в пробковом шлеме. Туземцы, с которыми непременно нужно было наладить контакты. Иначе – полный провал всех целей, всей миссии. Но он смог. Вместе с женой Элен. Они выстояли и по-настоящему состоялись. Как медики. Как люди. Как гуманисты. Сам Швейцер говорил, что "личный пример – не только способ убеждения, но единственный образец, аргумент". Так оно и было на деле. Можно ли, скажите, забывать подобное подвижничество, подобную жизнь?! Да никакая прагматика не сравнится с тем, что прошел этот благородный ученый с мировым именем!

И еще один из примеров жизни человека, нашедшего себя в большом, настоящем деле. Хорошо помню подготовку к юбилею ордена "Знак Почета" владикавказской гимназии № 5, где проработала 33 года. Он приближался с неописуемой скоростью, и я больше всего боялась не успеть с книгой, автором-составителем которой была. Так хотелось охватить все-все-все, хотя уже было ясно: каждый год из 125 не опишешь. И все-таки... Вести приходили из всех концов России – куда только ни забросила судьба питомцев старейшей школы! Выпускники рассказывали, вспоминали, делились своими предложениями. А вот одно письмо запомнилось мне навсегда. Оно было от нашего "золотого" медалиста Сергея Ящинина, окончившего школу в 1956-м.

"Так, может, стоит поверить им – Альфреду Теннисону, Вениамину Каверину, Сане Григорьеву и еще сотням тысяч настоящих людей, живущих под этим же девизом? Убеждена, все вокруг в чем-то сразу изменится, потому что появится та внутренняя опора, которая именуется большой целью, призванием, тем, что стоит искать всегда, порой даже всю жизнь. Чтобы самоутвердиться. Чтобы испытать радость труда. Чтобы, как говорил полярник Папанин, открыть свой полюс. А все это человеку тоже необходимо. Очень.

После геологического факультета ГМИ он уехал на Урал и стал главным геологом экспедиции. Затем – работа на Кавказе, дело, которое изучено, казалось бы, до донышка. В связи с профессией приходилось много ездить – повидал чуть ли не весь мир. Вот как сам Сергей рассказывает об этом: "Может быть, это выглядит чудачеством, но я и сейчас не понимаю, как можно не хотеть увидеть созвездие Южного креста или полярное сияние, снега Килиманджаро или Гиндукуша, бездонные воды Байкала и Танганьики, пальмовые пляжи и сине-зеленую бирюзу волн Атлантики и Индийского океана, выжженные, почти марсианские черно-красные латеритные плато в саваннах Сахеля, безлюдье песчаных пустынь Каракум, Сахары, Аравии. Для меня странно, что можно не хотеть попасть в какую-нибудь Санта-Марию де лас Мерседес, Уагадугу или Сумбавангу, не хотеть пожить в первозданной африканской саванне, где в зарослях вдоль пересыхающих рек встречаешь змей толщиной в руку, где ночами слышишь рыки леопарда и лающий вой гиены, а днем видишь стада зебр и жирафов, слонов и обезьян, где вместо привычных сорок – зеленые попугаи, где можно на себе прочувствовать, что такое безжалостные тучи – мухи це-це...

По сути, я совсем не такой уж путешественник, как Миклухо-Маклай или Ливингстон, это только естественный фон повседневной непростой и нестандартной работы, которой я занимаюсь, которая мне очень нравится, которая, к счастью, совпала с моим желанием увидеть мир...

...Ну и несколько слов в качестве совета сегодняшним выпускникам. По-моему, самое главное в начале жизни – постараться найти себе такую работу, которая была бы в радость, когда отпуском и выходными тяготишься. Понедельник начинается в субботу. Если угадаешь, не промахнешься, вся жизнь будет – как сказка".

По-моему, лучше не скажешь. Вот почему я привела такую пространную цитату из письма этого незаурядного человека. Кстати, мне тоже кажется, что молодых людей не нужно руками и ногами агитировать за тот или иной труд. Не лучше ли просто рассказывать им о людях, которые нашли себя в любимой работе и многого добились, шагая по выбранному пути...

И еще мне искренне жаль, что сегодня мало кто из подростков и юношей читал прекрасную книгу В. Каверина "Два капитана". А она как раз о поиске своей дороги, о становлении молодого человека, о его бесконечной преданности избранному пути. Ведь что такое жалкие потуги многих наших современников рядом с этой большой, настоящей книгой, на которой выросло не одно поколение читателей... Что, например, такое всякие санаевские "Хроники Раздолбая" ("Похороните меня за плинтусом-2")... И чудесные слова "бороться и искать, найти и не сдаваться" стали девизом не только летчика Сани Григорьева, но и миллионов eго друзей-читателей. А восходит этот афоризм к стихотворению Альфреда Теннисона – поэта, любимца викторианской эпохи:

Пусть мы уже давно не силы те,

Что двигали земли и неба твердь:

Такие мы, какие есть: порой

Героя сердце от невзгод и лет

Ослабнет – все ж сильно желаньем жить,

Искать, и находить, и не сдаваться.

Так, может, стоит поверить им – Альфреду Теннисону, Вениамину Каверину, Сане Григорьеву и еще сотням тысяч настоящих людей, живущих под этим же девизом? Убеждена, все вокруг в чем-то сразу изменится, потому что появится та внутренняя опора, которая именуется большой целью, призванием, тем, что стоит искать всегда, порой даже всю жизнь. Чтобы самоутвердиться. Чтобы испытать радость труда. Чтобы, как говорил полярник Папанин, открыть свой полюс. А все это человеку тоже необходимо. Очень.