Получив аттестат зрелости с отличными оценками, Лазарь собрался во Владикавказ продолжить учебу. Хлебосольная мать Уалинка испекла три пирога, отец Алаг позвал соседских мужчин. За столом было произнесено много тостов. Тост тамады Заурбека Абаева прозвучал как напутствие всего села Дур-Дур:

– Теперь ты, Лазарь – уже настоящий мужчина. Едешь учиться в большой город. Кому не хочется подняться на вершину Казбека? Но знай, что только напористый, решительный и сильный одолеет любые скалы и поднимется туда, – старший показал пальцем на серебристую вершину Казбека. – Так и в учении. Будешь учиться хорошо – добьешься многого. Но как бы там ни было, ты всегда помни о том, что твой отец – достойный труженик, а потому и сын его должен быть лучшим там, где будет учиться.

Лазарь в школе любил литературу, знал наизусть почти всего "Евгения Онегина", многие произведения Коста Хетагурова, читал Достоевского. Но ему, шустрому мальчишке, куда больше нравились рассказы об Александре Невском, о битве на Куликовом поле, о походах Суворова и Кутузова. Собственно, этим, наверное, и определился выбор будущей профессии.

Лазарь был принят во Владикавказский двухгодичный педагогический институт без вступительных экзаменов. Способного и старательного студента преподаватели заметили сразу. А в конце первого учебного года его пригласил к себе заведующий кафедрой истории СССР Б. Скитский.

– Советую вам, – сказал Борис Васильевич, – относиться к истории не просто как к весьма интересному предмету, а как к очень серьезной науке. Я бы хотел, чтобы после учительского института вы пошли в педагогический. Буду ходатайствовать перед дирекцией, чтобы приняли на третий курс. А затем, мне кажется, вам прямая дорога в науку. Было бы хорошо, если бы вы сейчас вступили в студенческое научное общество. Там, во-первых, очень нужны одаренные ребята, а во-вторых, вы сможете получить элементарные навыки научно-исследовательской работы.

Но у парня были свои планы: получить диплом и вернуться в родную школу, как и обещал на выпускном вечере своим односельчанам.

Он сразу, что называется, с головой окунулся в работу. На его уроках никого не надо было успокаивать, дети затаив дыхание слушали молодого учителя, перед их глазами зримо оживали события давних лет, герои, жившие много веков назад. И когда объявили, что в школе создается кружок любителей истории, почти все старшеклассники изъявили желание участвовать в нем.

...Конечно, работал он увлеченно, зажигая детские сердца жаждой знаний, но как часто бывает в этом возрасте, чувствовал, что родное село становится для него, молодого, сильного, любознательного, тесным, – его неодолимо влекли другие просторы, хотелось познать мир…

В мае сорок первого Центральный комитет ВЛКСМ обратился к комсомольцам и беспартийной молодежи с призывом принять активное участие в освоении природных богатств Севера Советского Союза. Лазарь отправился в дальнюю дорогу – в Печорское государственное пароходство, которое находилось в Коми АССР. Здесь, на Севере, он дал волю дремавшей в нем могучей силе. Романтическая его натура будто только этого и ждала – свободы, простора и проверки на прочность. Днем, как заправский лесоруб, он валил вековые сосны и ели, руководя целой бригадой, а после работы еще и преподавал в вечерней школе. Всё новые планы, один увлекательнее другого, строил молодой лесоруб-историк, но жизнь отмела все, предложив свой, совершенно непредвиденный...

Узнав о нападении гитлеровской Германии на нашу страну, Л. Дзотов прибыл в Усть-Усинский окружной военный комиссариат и настоятельно попросил отправить его в действующую армию. Однако не сразу попал на фронт. Был направлен в Лепельское пехотное военное училище. Командир курса подполковник Семен Иванович Березин много раз ставил в пример другим курсантам отличника боевой и политической подготовки Дзотова.

По завершении учебы весь курс под командой Березина был направлен на фронт, где влился в состав 454-го полка 100-й стрелковой дивизии. Березина назначили командиром полка, лейтенант Дзотов стал командовать взводом. Его подразделение с такими храбрыми бойцами, как Никита Каравайло, Николай Капитонов, Михаил Щеглов и другие, из каждого сражения выходило победителем.

Летом 1942 года Совинформбюро сообщило о том, что после тяжелых и кровопролитных боев наши войска отступили, и враг занял большую часть города Воронежа. Командира полка С. Березина и комиссара М. Яблокова вызвали в штаб дивизии, где они получили приказ немедленно занять населенный пункт Большой Донец. Двое суток полк шел походным маршем. И это после битвы за Киргилевск, которая продолжалась четверо суток! Наконец, личному составу разрешили сделать короткий привал. Солдаты так и свалились на сухую траву в молодом лиственном лесу. В воздухе поплыли легкие облака махорочного дыма. Кто-то стал писать письмо, кто-то чинил обувь, штопал прохудившуюся одежду. Но большинство, изнуренные долгим переходом, уже спали.

Лазарь по опыту знал, что, возвращаясь из штаба дивизии, Березин обычно собирает командиров рот и взводов на инструктаж, и на всякий случай не расслаблялся, хотя смертельно хотелось спать. Сержант Каравайло, о котором ребята говорили, что он семижильный, что-то насвистывал, привалившись спиной к стволу дерева. Капитонов, здоровенный детина с простецким лицом, улегся поблизости от него, но, поворочавшись, сел, снял сапог и стал вытряхивать из него песок.

– В детстве терпеть не мог стихи, – вдруг произнес он. – Особенно в школе, когда наизусть учить заставляли… А теперь вот тянет. Чаще всего на что-то возвышенное, о жизни, о смерти… Эх!.. Обыкновенными словами о таком не скажешь…

Лежа с закрытыми глазами, Лазарь вдруг певуче продекламировал:

– Я смерти не боюсь, – холодный мрак могилы

Давно меня манит безвестностью своей,

Но жизнью дорожу, пока хоть капля силы

Останется во мне для Родины моей…

– Во-во! – оживился Капитонов. – Это кто – Лермонтов? Или Пушкин?

– Хетагуров. Наш осетинский поэт.

– А-а-а... – неопределенно протянул Капитонов. – Вам хорошо, много чего знаете, много читали. А я вот ничего не помню, хоть убей…

Завидев бегущего к ним бойца, он высказал догадку:

– Товарищ лейтенант, наверное, за вами.

Сержант не ошибся: это был посыльный.

Расстелив карту на траве, Березин показал собравшимся вокруг него командирам стрелковых подразделений местонахождение противника.

– Ситуация такая, что чем скорее мы займем Большой Донец, тем быстрее соединимся с нашими соседними частями. В противном случае враг может ударить в тыл дивизии. Одним словом, надо установить силы и состав частей противника в районе Большого Донца. Сложность операции заключается в том, что нет времени на ее подготовку. Нужны добровольцы.

– Если доверите, товарищ полковник, я пойду, – первым вызвался Дзотов. – Мои солдаты не подведут.

– Добро, – согласился Березин. – Детали операции обговорите с начальниками штаба и разведки.

Лейтенант был надежной опорой для своих командиров. Часто выполнение ответственных заданий на самых трудных участках поручали ему. Знали, что не подведет. И на этот раз разведчики во главе с ним в исключительно опасной обстановке успешно выполнили задачу. Более того, приволокли в мешке "языка"...

Обстановка на Воронежском фронте накалялась с каждым днем. Передовые подразделения 454-го полка после продолжительного упорного боя форсировали реку Воронеж в районе села Шилово и захватили плацдарм на ее правом берегу. Перед взводом Л. Дзотова была поставлена задача: прикрывать переправу, заняв позицию в районе деревни Яковлевка, откуда хорошо просматривался правый берег реки у населенных пунктов Трушкино и Шилово. Именно там враг подготовил прочную оборону.

В три часа ночи автоматчики лейтенанта Дзотова начали переправу через реку Воронеж. Командир стрелковой роты лейтенант Никифор Гнусов и политрук Юрий Погиба должны были поддерживать их огнем.

Лодки с бойцами отчалили от берега и осторожно, бесшумно направились к другому. Весла и уключины были заранее тщательно подогнаны, чтобы не скрипели. Вода матово поблескивала и казалась тяжелой, как ртуть. Лазарь сидел на носу первой лодки и напряженно вглядывался в черневшую полосу прибрежных зарослей на той стороне. Когда последняя лодка уткнулась в берег, в небо взлетели три ракеты – сигнал для Гнусова и Погибы. И тут же на всех участках с того берега открыли огонь станковые пулеметы. Лейтенант оставил двоих бойцов охранять лодки и обеспечить тыловое прикрытие взводу.

За прибрежными зарослями разведчики обнаружили проволочные заграждения противника. Лейтенант приказал группе саперов, приданной к его взводу, проверить, не заминирован ли участок. Вскоре в подготовленный саперами проход устремились автоматчики и, пройдя линию заграждения и минное поле, развернулись в боевой порядок. Как только пулеметы смолкли, по сигналу командира красноармейцы обрушили гранаты на передовые вражеские траншеи, опоясывавшие склоны высоты. Первый ряд им удалось взять с ходу.

Заняли и второй ряд траншей. Оттесняя немцев, автоматчики продвигались вперед. С высоты крутого берега хорошо просматривалась река, в водном зеркале отражались огни боя. Но это был всего лишь первый успех, достигнутый внезапностью удара. До подхода основных сил полка надо было во что бы то ни стало удержать захваченный плацдарм. Вскоре немцы подтянули свежие силы и пошли в атаку при поддержке пулеметов и минометной батареи. Автоматчики Дзотова перешли к обороне.

– Не отступать ни на шаг! – приказал лейтенант бойцам. – Экономить боеприпасы! Вести прицельный огонь!

Огневые трассы, протянувшиеся в воздухе, переплетались друг с другом, создавая разноцветную подвижную паутину. Не верилось, что эти красивые нити могут убить, искалечить. Но то тут то там раздавались стоны и крики. Рядом с лейтенантом дернулся боец и затих, уткнувшись лицом в землю. Кто-то взял из его еще теплых рук автомат. В соседний окоп плюхнулась вражеская мина, и взрывом подбросило высокого, крупного бойца. На правом фланге командовал сержант Каравайло. Заметив покатившуюся по дну траншеи немецкую гранату, он одним прыжком очутился возле нее, схватил за длинную ручку и швырнул туда же, откуда прислали. Оставаться в траншее больше нельзя было: немцы подошли слишком близко.

– Вперед! За Родину, за Сталина! – крикнул сержант, выскакивая из окопа с автоматом.

Дзотов опешил, увидев, как красноармейцы без его команды выбираются из окопа и бегут в контратаку на врага, но тут же сообразил: это была единственная возможность спасти фланг.

– Молодец, сержант! – голос Дзотова утонул в грохоте взрывов.

Каравайло нужно было поддержать, и лейтенант поднял бойцов на своем участке траншеи. Красноармейцы ринулись вперед. Схватка грозила перейти в рукопашный бой, и враг не выдержал, отошел.

С рассветом его пехота снова пошла в атаку на позиции, дерзко захваченные ночью десантом. Используя огневое прикрытие, немцы упорно карабкались по склонам высоты, постепенно приближаясь к передней траншее. Сдерживать их становилось все труднее. И как не раз бывало на войне, в последнюю минуту, когда бойцам уже казалось, что немцы вот-вот уже в траншее, земля затряслась и вздыбилась от мощных взрывов. Артподготовка!

– Ур-ра! Наши!

Лесок, доходивший до подножия высоты, которую обороняли бойцы Дзотова, был почти сметен вместе с вражескими техникой и орудиями. Обгоревшие деревья с обломанными ветвями, словно раненые солдаты, падали, окутанные стелющимся по земле черным дымом. Ветром дым относило к реке, и в его клубах по воде заскользили лодки с красноармейцами.

Но передвижение полка не осталось незамеченным. Немцы накрыли переправу минометным и артиллерийским огнем, ударив с соседней высоты. На реке взметнулись столбы воды, опрокидывая лодки.

Цепочка бойцов во главе с Дзотовым быстро продвигалась к подножию соседней высотки, обходя ее с фланга. Здесь не было деревьев, бугор покрывали кустарниковые заросли, его макушка была почти обнажена. По другую сторону бугра начиналась деревня. Неожиданно из немецкого дота, притаившегося на склоне, заговорил пулемет.

Длинная очередь взметнула фонтанчики земли. Просвистев над головой лейтенанта, пули ударили в огромный валун и выбили кусочки камня, осыпав его колючими осколками. Он поправил на голове каску, ожидая новой очереди. Пулемет подозрительно молчал. Амбразура выглядела безобидным продолговатым окошком. А с высоты на переправу продолжали сыпаться мины и снаряды. "Там сейчас ад кромешный", – подумал лейтенант.

– Вперед! – подстегнул бойцов его голос.

Дзотов первым рванулся в атаку. Красноармейцы бросились за ним. Перебежками они продвигались все дальше и дальше. И тут снова заработал немецкий пулемет, сразив наповал двоих автоматчиков. Остальные были прижаты к земле.

– Приготовить гранаты! – передал командир взвода по цепочке. – Бросать по моей команде!

От взрывов вздрогнула земля. Склон высоты окутался сизым дымом. Но через несколько мгновений пулемет опять подал голос.

– Дайте мне гранаты, – попросил лейтенант. – Дорога каждая минута. Если не возьмем высоту, полку не переправиться. Немцы устроят мясорубку.

Засунув несколько гранат за пояс, лейтенант взглянул в сторону дота. Оценил на глаз расстояние.

– Обходите высоту справа! – приказал он бойцам. – Я вас прикрою!

Сорвав чеку, он с силой бросил гранату в дот. Используя короткое замешательство во вражеском гнезде, кинулся вперед и послал вторую. Затем – третью. Какое-то время пулеметчик молчал, давая возможность Лазарю снова сделать рывок к доту. И вот пулемет опять поливает окрестность длинными очередями.

Лазарь припал к земле, приготовил еще одну гранату. Он разгадал хитрость пулеметчика, но делать нечего: надо рискнуть. Размахнувшись, с силой кинул гранату, но еще до взрыва пулемет ожил, и лейтенант почувствовал обжигающую боль в левом предплечье. В глазах потемнело, он потерял сознание. Когда открыл глаза, вокруг него стояла зловещая тишина. Рука онемела. По пыльной гимнастерке на землю стекала кровь. Он нашел в нагрудном кармане листок бумаги, подобрал с земли тонкую веточку и, обмакнув ее в свою кровь, вывел с трудом слова, которые станут последними в его жизни: "Моему народу. В своей службе советскому народу дерусь до последней капли крови за честь, за свободу, за независимость советской земли. Я верен своей воинской присяге, которую принял перед лицом Великого моего народа. Считаю себя до последней минуты своей жизни верным сыном народа. Смерть немецким фашистам! Вперед, за Сталина!"

Лазарь вложил листок в комсомольский билет и спрятал его в кармане гимнастерки. Пот струился по лицу, заливая глаза. Превозмогая боль, прополз несколько метров и с трудом приподнял голову. Сквозь кровавый туман увидел, как по склону холма продвигаются вверх его товарищи, а пулемет из дота все так же бьет, не переставая. В это время вторая вражеская пуля ужалила лейтенанта в бок. Он обессиленно уронил голову.

Придя в себя, Дзотов снова пополз вперед, оставляя кровавый след на земле. С каждой секундой силы его таяли, словно льдинки, перед глазами плавали красные круги. Он дал несколько очередей из автомата по амбразуре дота, но вражеский пулемет продолжал тарахтеть как заведенный. Лазарь снова нажал на спуск, но автомат молчал. Кончились патроны! А проклятый пулемет стучал и стучал, припечатав к земле его товарищей. До дота оставалось буквально несколько шагов, когда очередная пуля пронзила его грудь. Но каким-то чудом он еще успел метнуть в пасть ощерившегося дота оставшуюся у него гранату. Вражеский пулемет захлебнулся. Лейтенант этого уже не видел…

Дзотов лежал на плащ-палатке под одиноко шелестевшей вербой. Легкий ветерок у изголовья героя колыхал опаленное в боях полковое знамя. В траурном молчании, обнажив головы, стояли с автоматами бойцы, готовые дать прощальный залп над могилой Героя. Березин смахнул слезу и с трудом начал говорить, часто останавливаясь и переводя дыхание:

– Товарищи солдаты и офицеры! Нас постигло большое горе. Наш боевой товарищ, бесстрашный командир взвода лейтенант Лазарь Алагович Дзотов, получив тяжелое ранение, до последнего дыхания оставался на поле боя. Он грудью шел на вражеский дот, но тяжелый свинец оказался сильнее жизни. И все же перед смертью последней гранатой он успел уничтожить огневую точку. Наш дорогой товарищ своей кровью вписал яркую страницу в историю комсомола, в историю нашей доблестной Красной Армии.

Специальный корреспондент газеты "Комсомольская правда" А. Гутарович 10 августа 1942 года писал: "Только что мне передали предсмертную записку комсомольца лейтенанта Дзотова. Эту записку нашли в комсомольском билете Героя.

Мне рассказали, как погиб славный сын осетинского народа. Взвод лейтенанта Дзотова получил приказ переправиться на противоположный берег и закрепиться там, чтобы помочь переправиться остальным силам полка. Как ни трудна была задача, взвод отлично справился с ней и с честью выполнил приказ. Лейтенант Дзотов погиб, но обеспечил условия для переправы всем бойцам. С высоты вижу, как движутся наши войска в поселок, над которым Лазарь хотел своими руками водрузить Красное Знамя.

Героизм Дзотова воодушевляет всех бойцов, сражающихся под Воронежем".

11 сентября 1942 года в той же газете вышла статья "Клятва осетина Дзотова".

"Молодой боец! – говорилось в ней. – Вглядись в смелое лицо комсомольца Дзотова. Прочти предсмертную записку, которую товарищи Героя вынули из его комсомольского билета. Мы печатаем записку храброго осетина как завещание, адресованное тебе, защитник Родины.

Лейтенант-комсомолец Л. А. Дзотов, гордый сын далекого горного селения Дур-Дур, вел в атаку автоматчиков. Ему было поручено выполнить трудную задачу: подавить вражеские пулеметные и минометные точки, прикрывавшие переправу через реку, первым форсировать эту реку и обеспечить переправу всей части. Трудно? Да, трудно. Но для комсомольца нет ничего невозможного. И комсомолец-лейтенант без колебаний повел на штурм своих храбрых бойцов.

Автоматчики упорно и смело продвигались вперед. Немцы отвечали бешеным огнем. Но постепенно этот огонь ослабевал, все меньше и меньше пулеметов и автоматов оставалось в строю у врага. Выковыривая гитлеровцев из укрытий, автоматчики обеспечивали переправу своей части.

Вот у врага остался только один пулемет. Близка победа! Разгорячившись в бою, молодой осетин бросается прямо на него. Поберегись, Герой! Но поздно: несколько пуль впивается в грудь Дзотова.

Охваченные ненавистью к врагу бойцы продолжали атаку. Они ворвались в населенный пункт и водрузили над ним Красное Знамя, которое хотел поднять здесь Дзотов.

Пусть эти строки дойдут до далекого горного селения Дур-Дур, пусть друзья и родные благородного героя узнают, как жил и боролся храбрый сын Осетии! Пусть весь Кавказ почтит память Героя, который в эти трудные дни снова и снова доказал, на что способны свободолюбивые горцы!

Великий поэт Осетии Коста Хетагуров писал: "Лучше умереть народом свободным, чем кровавым пóтом рабами деспоту служить". Он звал отважных горцев "запастись отвагой, зернистым порохом". И сейчас, когда пробил час решающих битв, храбрые осетины показали миру, что они способны творить чудеса отваги во имя своей независимости. Четверых сынов своих ввел осетинский народ в лагерь бессмертных, в ряды Героев Советского Союза: имена Мильдзихова, Карсанова, Цоколаева, Остаева известны всему фронту.

Многие и многие осетины награждены орденами и медалями за свои подвиги. И скромный лейтенант Дзотов своим волнующим завещанием выразил не только свои мысли, но и мысли всего молодого поколения, своего отважного народа.

Еще и еще раз прочти завещание лейтенанта Дзотова, молодой воин! Запомни каждое слово этого завещания. И когда ты пойдешь в бой, вспомни о нем. Когда тебе придется тяжко в бою, повтори его. Как напутствие старшего брата, как благословение Родины оно будет сопутствовать тебе в битвах, будет окрылять тебя, будет множить твои силы. Потому что нет в мире более могучих источников силы, чем любовь к Отчизне и вера в Победу!"

Газета "Социалистическая Осетия" в номере от 10 октября 1942 года писала: "Когда в селении Дур-Дур узнали о героической смерти своего земляка лейтенанта Дзотова, колхозники собрались, чтобы почтить его память.

В полной тишине открывает митинг заместитель секретаря партийной организации колхоза имени Сталина тов. Икаев. Один за другим выступают представители партийных и комсомольских организаций, отмечая бессмертный подвиг комсомольца Дзотова и призывая молодежь так же беззаветно служить Родине до последней минуты своей жизни.

– Мы потеряли отважного комсомольца и прекрасного товарища, – заявила секретарь Северо-Осетинского обкома ВЛКСМ тов. Кулумбекова. – Но его дело продолжает молодежь, храбро идущая в бой против немецких оккупантов, работающая по-стахановски на колхозных полях. Слава Герою! Память о нем будет вечной!

Старший брат героя, старший лейтенант Муртаз сказал:

– Мы, родные Лазаря, тронуты вниманием Обкома ВКП(б) и Правительства Осетии к нашему горю. Обещаю отомстить за брата, слезы матери, за муки, причиняемые нашей Родине. Вы, находящиеся не на фронте, – обращается тов. Дзотов к колхозникам, – работайте как можно лучше, самоотверженным трудом помогайте Красной Армии громить немецких бандитов.

Взволнованно звучит тихая речь отца:

– Тяжело потерять сына, но я горжусь Лазарем. Он жил так, как велят жить Коммунистическая партия, комсомол, воспитавшие его, он умер так, как умирают сыны Осетии, не сгибаясь перед врагом, отдав свою молодую жизнь за правое дело. Мне уже 65 лет – я не могу быть в рядах Красной Армии. Но за наше горе отомстит мой старший сын. А мы, работая в колхозе, поможем бойцам Красной Армии громить и разгромить фашистских мерзавцев.

Участники митинга единодушно призвали всех колхозников ответить на смерть Героя стахановским трудом на своих полях".

На этом же митинге впервые прозвучали слова ставшей любимой для дур-дурцев песни:

– Над Дур-Дуром шелестит листва,

Темный лес шумит на берегу…

Дзотов, помня матери слова,

Мстил за землю лютому врагу…

…В один из теплых дней первой послевоенной осени у ворот Дзотовых остановился человек в военной форме. Постучал осторожно. На стук вышел усталый и грустный старик.

– Извините, отец, – сказал военный. – Но я бы хотел увидеть Алага Дзотова.

– Это я – Алаг Дзотов, – ответил старик.

– А я – полковник Березин, – представился необычный гость, затем добавил отрывочно:

– Ваш сын… Лазарь служил в моем полку…

Старик качнулся и будто постарел еще больше. Но твердо сказал:

– Заходите, прошу вас! – и протянул руку.

Пройдя с полковником в дом, позвал жену и объявил ей:

– Этот военный – командир нашего сына.

Уалинка вышла, вытирая слезы краем передника. Алаг недовольно посмотрел на нее и бросил:

– Не разводи это. Слезами горю не поможешь.

Семен Иванович подошел к Уалинке и обнял ее:

– Спасибо, мать… Вы воспитали настоящего мужчину. И я очень сожалею, что Лазарь не дожил до этих дней...

Вскоре соседи узнали о необычайном госте Дзотовых и начали собираться. Спрашивали, слушали внимательно, потом переспрашивали, выясняя подробности.

Между тем Алаг вышел в другую комнату и принес письмо, которое написали родителям Лазаря его однополчане, и попросил Венеру, дочь, прочитать его.

"Дорогие Алаг Сабазгериевич и Ольга Александровна! – читала Венера. – С искренним прискорбием приносим вам свои соболезнования по случаю гибели вашего сына Лазаря. Мужество и героизм Лазаря вдохновляют тысячи и тысячи наших воинов, а совершенный им подвиг войдет в историю комсомола и героической Красной Армии. Светлое имя вашего сына навсегда останется в наших сердцах, а его немеркнущий образ будет с нами в предстоящих битвах. Каждый из нас готов последовать его примеру".

Березин явственно представил, как осенью сорок второго его соратники сочиняли это письмо, взял его и как большую драгоценность долго держал в руке.

Одна из соседок всхлипнула.

– Простите, люди добрые, – Алаг повернулся к женщинам. – Но довольно плакать. Нашему сыну это не понравилось бы. Я думаю, что он отдал жизнь, чтобы на нашей земле плача было меньше. Ну и не плачьте.

А полковник читал письма, которых было много.

Писали из действующей армии, партизаны, были письма от колхозников и школьников. В письмах были слова утешения и сочувствия, люди разделяли горе родителей Лазаря и выражали уверенность, что те выстоят.

Березину показали еще одно письмо. Он читал его с интересом: "Обком ВКП(б), Верховный Совет, Совнарком и обком комсомола Северо-Осетинской АССР выражают глубокое соболезнование по случаю героической смерти вашего сына – лейтенанта комсомольца Дзотова Л. А.

На примере лейтенанта Дзотова Л. А. учатся беззаветной любви к Родине миллионы юношей и девушек нашей многонациональной страны. Его завещание будет выполнено воинами нашей доблестной Красной Армии.

Пройдут годы, забудутся трудности Отечественной войны, которую ведет советский народ против кровожадных гитлеровских полчищ, но советский народ никогда не забудет о своих героях. Поэты напишут о них стихи, композиторы напишут музыку, и жизнь героев продолжится. А пока наша Родина переживает тяжелейшие дни. Враг хочет захватить Сталинград, перерезать Волгу, оккупировать Кавказ. Но этому не бывать! Порукой тому – смелость, стойкость, мужество, отвага и верность воинскому долгу таких парней, как ваш сын, как миллионы советских воинов. Порукой тому – и героический труд рабочих, колхозников и интеллигенции".

...В тот день в доме Дзотовых сошлись радость и горе. И трудно было сказать, чего было больше. Но надежда, которую вселяли письма и которая никогда не оставляет человека, была на стороне радости, увеличивая ее.

И это чувствовали все, кто в тот день заглянул к Дзотовым, так что вскоре сдержанное веселье овладело всеми. Полковник смотрел на этих людей и думал, что Гитлер совершил страшную ошибку, когда принимал в расчет только количество танков и самолетов, пушек и винтовок, не подумав о самом главном – о народе, который решил судьбу войны. Эту мысль он попытался передать в тосте, когда ему поднесли тот осетинский бокал, который называется почетным. Но не был уверен, что мысль эта стала такой же ясной для других, как для него. Однако это его не беспокоило. Ведь истина наличествовала. И это было главным...

Ахурбек МАГОМЕТОВ,

доктор исторических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, член-корреспондент РАО, президент СОГУ, Герой Труда Осетии