Наиболее примечательными и соответствующими духу времени из них являются изданные в последние годы "Ирон царды æгъдæуттæ" ("Положения осетинского уклада жизни") и "Ирон æвзаг у нæ истори æвдисæг, нæ фидæн аразæг" ("Осетинский язык – наша история, наше будущее"). Сборники этнографических очерков и публицистики, в которые вложена значимая часть жизненного опыта автора, призывающего свой народ к истокам, "диалогу с предками" во имя сохранения на карте языков и народов мира. Автор осознает и даже подчеркивает, что глобализация "растворила" во времени и гораздо более многочисленные народы. При этом он не впадает в крайности, в его творчестве нет места "пессимистично-заупокойным" или "оптимистично-фанатичным" мыслям. Мы видим спокойные, четкие, аргументированные повествования о возможных путях выхода из действительно трудного и неоднозначного положения.

Три кита осетинского самосознания

В аннотации к "Ирон царды æгъдæуттæ" ("Положения осетинского уклада жизни") в свете означенной проблемы говорится: "О традициях, обычаях и мировоззренческих взглядах осетин, о том, какой смысл вложен в основу некоторых из них, вы узнаете из нее". Книги, выдержавшей два издания. Третье, думается, тоже нашло бы своего читателя. Молодого в основном, благодарного, готового войти с автором в полемику, ведь он ни в коем случае не утверждает, что всегда и во всем прав. Более того, сразу оговаривает, что описывает традиции и обычаи, свидетелем исполнения коих был сам или же слышал о них от старших, читал в книгах. В итоге, по нашему мнению, обобщение материала большого объема привело к появлению небольшой энциклопедии об укладе жизни одного из самых древних народов Северного Кавказа. С такой вот подачей этих знаний: "Люди раньше думали, что земля стоит на трех китах. Не земля, а наше осетинское самосознание держится на трех китах: осетинском языке, осетинском фарне и осетинских обычаях. В былые времена – три мощных столпа, стоявшие на страже будущего осетин. Ныне они пошатнулись из-за нашего равнодушного к ним отношения. Многие осетины не говорят на своем родном языке. Еще больше тех, кто не умеет читать и писать по-осетински".

Сами по себе мысли высказаны не в первый раз, и далеко не только нашим автором. Но сказаны они даже не в укор тем, кто с легкостью отказывает своим младшим в знании родного языка, "облегчая" им жизнь путем максимального освобождения от уроков в школе. Региональный компонент в них там и так небольшой. Согласно федеральным образовательным программам часов, отводимых на изучение национального языка и литературы, не так много. В то же время ни в коем случае никто не препятствует желающим изучать родной язык – соответствующих передач на телевидении, различных курсов и проектов в Интернете достаточно, регулярно издаются книги, выходит периодика на осетинском языке. В чем же дело? А в том, что утеряны некие сакральные знания. Понятие о них дает Хазби Цгоев. "Коротко, содержательно, познавательно", – с таким девизом приступает он к рассказам о "зэдах и дауагах" – мифических помощниках Большого Бога, покровителях очага, семьи, природы… Об Афсати, Курдалагоне, Донбеттыре, Хурзарине молодежь, скорее всего, еще что-то слышала, а вот об Аниголе, Ахураме, Бурхорали, Хуарне, уверены, даже многие старшие затруднятся что-то сказать. Краткий раздел в данном издании направляет к изучению того, кому или чему они покровительствуют.

Скажете, необязательные знания в век передовых технологий и стремительно мчащего нас к клиповому мышлению Интернета?! А, может, попробуете вникнуть? Сами ведь будете потрясены картиной, развернувшейся перед глазами! Потому, что узнаете о роли пчеловодства в жизни предков, раскроете себе их понимание счастья, получите знания об истоках их мудрости и одарении Божьей благодатью – долгой жизнью как раз их "трех китов" – языка, фарна и обычаев. Все это – уже целая философия, помогающая идти по жизни правильным путем.

Далее – не менее важная и глубокая философия, заключавшаяся в "ирон фынг" – осетинском застолье – много знаний о нем современниками уже утеряно. Но у автора мы видим лишь краткий экскурс в историю, далее он сверяется с современностью и дает уроки застольного этикета, применимые в жизни. Ничего не навязывая, ни к чему не призывая, оставляя "поле деятельности" самому читателю, побуждая не к ломке утвердившегося, но – к размышлению. Дело ведь не в последовательности тостов и даже ставших спорными некоторых похоронных обрядах. "Хотя сегодня мы неразрывная часть мировой цивилизации, силу наши обычаи и жизнеустройство предков не утеряли. На них опираются наше мировоззрение, язык, способность возносить молитвы Большому Богу", – пишет Хазби Цгоев. Вот вам и ключ к истинному предназначению обычаев, по непониманию сути которых часто сводимых к несуразным, парадоксальным действам.

"Путеводитель" по обрядам

Еще раз отметим – автор может ошибаться, заблуждаться, он не претендует на роль истины в последней инстанции по трактовке того или иного обряда. Но вникните в следующий раздел его труда – "Вечный след человека" – и убедитесь в искреннем желании помочь учителям и преподавателям, желающим воспитывать новые поколения приверженности духовному наследию предков. Благодаря "путеводителю" по обрядам, сопровождавшему человека в патриархальной осетинской семье с рождения до старости, затем – до ухода в мир иной, читатель вспомнит если не свою молодость, то рассказы успевших застать величественные кувды в честь новорожденных, процесс подготовки к той осетинской свадьбе, в организацию которой вносили свой вклад родственники, соседи, сельчане. Ныне все они только собираются в шумный ресторан для лицезрения более чем упрощенных празднеств. В самом-то факте проведения свадьбы в ресторане, возможно, ничего плохого нет, – другие времена, другие нравы, – но подходящие под современные реалии обряды в них следовало бы соблюдать, как следует, за что и ратует автор книги.

Два последующих раздела связаны с описанием похоронных обрядов и поминальных дат. Убедимся еще раз – все скорбные ритуальные действия были сведены в единую систему, одно было связано с другим звеньями цепи. Вот и представлялись все эти действа понятными и осмысленными. Сейчас это сложно, потому как многие знания утеряны вместе с обрядами, другие же зачастую принимают неприемлемые "новаторские" формы. Взгляд этнографа здесь ценен обрисовыванием подходящего "универсального национального этикета", с тем, чтобы вести себя подобающим образом во время тяжелого периода утраты близкого сердцу человека. Того же этикета следует придерживаться окружающим, зачастую, невольно или целенаправленно, навязывающим семье покойного различные необязательные расходы.

Логично, что следом рассказывается и о праздничных обрядах с показом функций участников, превращавших их в незабываемые спектакли при отлаженном взаимодействии представителей разных поколений.

Особый интерес у читательской аудитории наверняка вызовет диалог с автором в формате "вопрос – ответ". Должен или нет старший за праздничным столом сидеть с непокрытой головой? В чем заключается сакральное значение осетинских "треугольных пирогов"? Откуда взялось "поверие" о том, что при вознесении старшими молитв за столом один из младших обязательно должен сидеть, а не стоять наряду со всеми? Какой ответ давать ратующим за проведение "траурных обедов" на второй, а то и третий день после похорон? Все это – лишь самая малая часть вопросов, на которые приводит ответы автор. Соглашаться с ними или нет, каждый решит для себя сам, но, рискнем предположить, что в целом одобрит позицию признанного этнографа.

В виде приложения даются молитвы, вознесенные во время различных праздничных мероприятий. Они также способствуют раскрытию уникального мира, заключенного в религиозном и мифоэпическом восприятии действительности, древних обычаях осетин.

Предварительный вывод из сказанного таков: любой обряд должен опираться на четко представляемый фундамент из смыслового наполнения и соответствующего этикета, так как не терпит неуместного "реформирования". Исполнять его следует, соизмеряясь с жизнью, бытом, смыслом, вкладываемыми в них предшественниками.

Родной язык – наша история, наше будущее

"Осетин является осетином, прежде всего, благодаря родному осетинскому языку", – эта мысль проходит лейтмотивом через все издание и как бы перекидывает мост к следующей книге "Ирон æвзаг у нæ истории æвдисæг, нæ фидæн аразæг" ("Осетинский язык – наша история, наше будущее"). На этот раз своеобразная мини-энциклопедия посвящена осетинскому языку, находящемуся, если верить исследованиям ЮНЕСКО, на грани исчезновения. В публицистическом сборнике известного специалиста вы не встретите ничего не значащих эпитетов, воззваний, призывов, которыми наполнены опусы "специалистов" другого толка, стремящихся прослыть большими патриотами, при этом не читающие ни периодику, ни книги на родном языке. Нет в издании и готовых рецептов для спасения духовного сокровища народа, но имеются наблюдения, выводы человека, знающего проблему изнутри.

Первый раздел книги можно охарактеризовать связкой "язык – родной край". Восемь статей, исполненных тревожными думами о будущем Осетии. Уже в самих заголовках имеется обозначение актуальнейших тем, к обсуждению которых приглашается друг-читатель: "Ты должен гордиться тем, что являешься осетином", "Почему мы должны называть себя аллонами?", "Колыбель была рассчитана минимум на семерых детей", "Не рассматривай Осетию как источник дохода". На эти и другие темы идет откровенный и доверительный разговор, с приведением историй из богатого жизненного опыта.

Вот лишь две цитаты из статей означенного раздела: "Родители – осетины, живешь в Осетии и не знаешь своего родного языка. Горе какое, а они этим еще и гордятся"; "Что может сделать учитель в школе, если с ребенком не общаются на его родном языке в семье? Претензий к наставникам много, и надо сказать, есть среди них такие, кто превращает уроки осетинского языка в "родной – пустой". Но таких единицы. Большинство отдают детям все силы, однако, ценим ли мы их, создаем ли условия, получают ли они соответствующую зарплату? Ощущают ли поддержку родителей, ученых, представителей общественности?" Проблем более чем достаточно, а меж тем речь идет о достоянии, охарактеризованном современным ученым-алановедом Ярославом Либединским следующими словами: "В Осетии… чудесным образом сохранились язык алан и многочисленные их традиции… Это наследие является сегодня чрезвычайно ценным источником для изучения древних скифо-сармато-аланских культур европейских степеней". В конечном итоге из статей, написанных в разные годы, сложилась объемная и разноплановая картина, "сплетенная" из истории, филологии, этнографии и фольклора в весьма интересном и познавательном для широкого круга читателей виде.

Религия. Личности. Жизнеустройство

Следующая связка – "язык – религия". "Мы, осетины, не являемся приверженцами языческой религии", "Уастырджи – небесная сила, объединяющая осетинский народ" – в этих и других работах говорится, с одной стороны, об объединяющей силе религиозных обрядов. С другой стороны, по мнению автора, имеет место быть отход от традиционных национальных верований. В каком виде и к чему это может привести, да еще и в отрыве от теряемого народом родного языка? Ответы или направление к ним можно найти в данном разделе.

Связка "язык – личность" характеризуется созданием образов Коста Хетагурова, Шамиля Джикаева, Дрисса Таутиева, Мухарбека Кочисова, Бибо Ватаева, Терезы Кантемировой и Хаджи-Умара Мамсурова. Кто-то из них посвятил жизнь изучению языка, кто-то не имел возможности толком пообщаться на нем с земляками, но знание языка доставляло им истинное наслаждение и одаривало чувством причастности к судьбе породившего народа, ради которого добивались успехов в творчестве, военном или театральном искусстве, собирании жемчужин народного творчества… Такой вот взгляд на жизненный путь соотечественников, с которых не помешало бы брать пример осетинам, рожденным и проживающим в Осетии. Многие и ведь в отрыве от нее хранили в сердце мелодию родной речи.

Основательный разговор о судьбе средства коммуникации не мог не привести к обсуждению связки "язык – изъяны жизнеустройства". Автор говорит о язвах современного осетинского общества, заявляет о том, что зачастую жалеем друг для друга доброго, ободряющего слова, теряем совесть, пытаясь построить свое счастье на несчастье другого, забываем кодекс чести женщины-горянки, не можем (или не хотим) отличить преднамеренную подлость от случайной ошибки, попираем основы осетинского правописания. Казалось бы, совершенно различные понятия, слабо связанные с судьбой языка, но связующая все это нить присутствует. Надо только вчитаться, вдуматься, найти дорогу к истокам, а значит – к самому себе…

Язык, как следует из сказанного, живет в народе, а народ жив родным ему языком до тех пор, пока ценит этот живительный родник, желает припасть к нему, создает для него соответствующую среду.