Хаджимурат с первого дня начал осаждать порог военного комиссариата с просьбой отправить его на передовую, но вместо этого попал в военное училище. Крепкому, выносливому и эрудированному юноше легко давались военные дисциплины, но закончить обучение не удалось. Ситуация на фронтах складывалась критическая, курсанты были брошены в бой. Не растерялся, не дрогнул в своем первом бою Хаджимурат и только после приказа со своими товарищами оставил позиции…

О героизме и отваге сержанта Будаева и его товарищей ярко свидетельствует запись в путеводителе по мемориалу "Холм Славы", расположенному на восточной окраине Львова, в историческом районе Лычаков.

"В период Львовской операции шли ожесточенные сражения. Батарею старшего лейтенанта Манкевича из 117-го гвардейского артиллерийского полка фашистская авиация разбомбила полностью, а затем наши позиции атаковала немецкая пехота, поддерживаемая танками. На помощь нашим артиллеристам подоспели танкисты. Не раздумывая, старший лейтенант Манкевич, сержанты Михайлов, Будаев, рядовой Скуратов с оставшимися бойцами сели на броню в качестве автоматчиков и пошли в наступление на поселок Куликов.

Враг открыл по нашим танкам ураганный огонь, вокруг рвались снаряды и мины, градом сыпались пули. Автоматчики вынуждены были покинуть танки и залечь. Особенно неистовствовал один фашистский дзот, не давая возможность даже поднять голову. Сержанты Михайлов и Будаев, плотно прижимаясь к земле, поползли к вражеской огневой точке. В руках у каждого – по связке гранат. В тот момент, когда вражеский пулеметчик перезаряжал пулемет, бойцы бросили гранаты в амбразуру и подавили огневую точку. Но дальнейшему продвижению к поселку препятствовало непрерывно стрелявшее орудие. Будаев, Михайлов и Скуратов поползли в его сторону и вскоре увидели среди мелколесья хорошо замаскированную вражескую пушку. У сержанта Будаева мгновенно родился дерзкий план: обойти пушку с тыла, уничтожить расчет и повернуть ее в сторону самих немцев. Этот план смельчакам удался, и когда опешившие немцы поняли, что по ним бьет их же орудие, пустили на его уничтожение три танка. Два из них наши бойцы подбили, но и снаряды кончились. Тогда навстречу танку пополз сержант Будаев, сблизившись с фашистской машиной, он бросил три гранаты. Одна из них попала в бензобак, танк вспыхнул. Танкисты, покинувшие горевшую машину, были уничтожены автоматными очередями отважного воина.

В августе 1944 года на Сандомирском плацдарме батарея старшего лейтенанта Манкевича за три дня отбила двенадцать атак, уничтожив три танка, шесть бронетранспортеров, три 75-миллиметровых орудия, шесть станковых пулеметов и до двухсот солдат вражеской пехоты, в этих боях геройски проявил себя сержант Хаджимурат Будаев.

15 августа в районе села Хжанув рота автоматчиков врага при поддержке восьми танков атаковала позиции батареи. В критический момент боя командир батареи старший лейтенант Манкевич вызвал огонь на себя. Враг понес большие потери, отступил, но старший лейтенант Валентин Ипполитович Манкевич получил смертельные ранения и скончался в медсанбате. Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно)".

А на груди сержанта Хаджимурата Будаева после этих боев рядом с орденом Красной Звезды, медалями "За отвагу" и " За боевые заслуги" засверкал  орден Отечественной войны 1-й степени, ему было присвоено звание лейтенанта.

Наши войска приближались к Берлину, и в письмах  домой Хаджимурат обещал родным скорое свидание. В этих письмах часто находило свое отражение и его увлечение поэзией. Так, на обороте фотокарточки, посланной им 13 марта 1945 года сестре Марии, написано:

"Когда пройдут невзгоды,

Заглохнут раскаты войны,

Залечат кровавые раны,

И к матерям вернутся сыны..." (подстрочный перевод с осетинского).

Да, меньше чем через два месяца заглохли раскаты войны, и стали к матерям возвращаться сыны. Но Хаджимурату Будаеву не довелось перешагнуть через отчий порог, продолжить учебу в институте. На следующий день после своего 23-летия, 16 апреля 1945 года, в боях западнее города Ребус на Одере он был тяжело ранен. Через два дня от полученных ран скончался в медсанбате. Орден Боевого Красного Знамени, к которому он был представлен, вручили только через 45 лет его сестрам.