Усовершенствованные и изготовленные из кремня и обсидиана, белого и красного камня, по своей форме с ассиметрично выемчатым основанием, с боковой выемкой или скошенным основанием, с широким стерженьком для насадки наконечники стрел найдены в огромном количестве в тлийских погребениях, датированных VIII–VI вв. до н.э. О важности и необходимости этого атрибута воина и его сакральном значении говорят многочисленные изображения стрел различных конструкций, их наконечников, колчанов на предметах кобанской культуры (Б.В. Техов).

Актуальными и необходимыми в легком вооружении аланского воина-всадника лук и стрелы оставались и в VIII–IX вв., что позволяло сохранять стремительность и легкость аланской конницы, а вместе с виртуозным владением лучным и конным боем обеспечивало успех при внезапных атаках, в маневрировании (Р.Г. Дзаттиаты). По сведениям историков, военные приемы и способ стрельбы из лука не сходя с коня у аланов переняли фракийцы, гето-даки и племена восточных германцев (Франко Кардини).

Осетинское слово фат "стрела", как и другие названия холодного оружия (æрттигъ "наконечник стрелы" – букв. "трехгранник", арц "копье", кард, æхсаргард "меч", "шашка", згъæр "доспехи, латы, панцирь"), восходит к иранскому корню и распространено в восточноиранских диалектах. От него образуется фатдон "колчан". (ИЭСОЯ, 1, с. 424).

Фат "стрела" (образ и предмет) занимает очень важное место в культуре осетин. Наконечники стрел, обнаруженные в огромном количестве при раскопках возле святилища, посвященного Рекомы Уастырджи, воинскому сакральному образу, подтверждают символичность их культурного значения как знака аланской воинственности (В.А. Кузнецов).

Краткие по объему, но емкие по содержанию многочисленные описания битв в нартовских сказаниях осетин перекликаются с документальными описаниями битв, в которых принимали участие аланы, под натиском и градом сыпавшихся стрел которых гибли воины противников, не успевая пустить в ход свои мечи (Франко Кардини). В средневековых письменных источниках так же отмечается искусное владение ими стрелами, описывается, как "аланы и махлии окружали (противника), беспрерывно осыпая стрелами и копьями, так, что воинам, оказавшимся в окружении, приходилось очень тяжело, и большинство из них бросали наземь свое оружие" (А. Алемань).

В традиционной свадебной обрядности осетин некогда бытовал обычай дарения фаты бæх "конь стрелы", вызывающий большой интерес и оживленные дискуссии среди исследователей (А.В. Дарчиев, А.Б. Багаев, Е.Б. Бесолова). Опираясь на фольклорные источники и тексты классиков осетинской литературы, можно заключить, что название обрядового коня носит сравнительно-образный характер и символизирует качества, присущие стреле: прямоту, стремительность, успешность. Коня дарили в знак примирения. Хамыц отправляется к Донбеттырам сватать их дочь и оставляет им коня в качестве фаты бæх: это считалось знаком сговора. В древности "при совершении брачного сговора в доме невесты оставлялась стрела жениха. В дальнейшем обычай трансформировался: вместо стрелы отдавали коня, получившего по этой причине название "конь стрелы", а поздние этнографические источники фиксируют фаты бæх уже как подарок для матери невесты" (А.В. Дарчиев). Пример из нартовских сказаний: – Бафидыдтой æмæ дзы цалдæр боны фæцис Хæмыц (Донбеттыртæм), стæй дзы йæ бæх ныууагъта фаты бæхæн, æмæ йын æмгъуыд скодтой. (НК, 3, с. 280) "…Сговорились, и провел там Хамыц (у Донбеттыров) несколько дней, потом там оставил своего коня как фаты бæх, и назначили ему срок…"

Еще в одном интересном качестве выступают стрелы, характеризуемые как курдиаты æртæ фаты "три стрелы прошения (желания)" от Курдалагона; ими обладал Бурафарныг. С помощью Шатаны изготовил он их и для Урузмага (НК, 1, с. 440). Мифологически их волшебная способность заключалась в том, что такие стрелы обязательно настигали заданную цель, и увернуться от них было трудно, а порой – и невозможно. Поэтому наравне с курдиаты фат "стрела прошения" такая стрела называется адзалы фат "стрела судьбы (роковая стрела)": Борæфæрныгмæ уыдис æртæ курдиаты фаты æмæ сыл хъæуæй рахаста иу. (…) Сослан ныхъхъæр кодта Сæууаймæ, адзалы фат, дам, дæм фæцæуы, дæхи бахъахъхъæн. (НК, 4, с. 179) – "У Борафарныга было три стрелы желания, и одну из них он выпустил в них с села (…) Сослан крикнул Саууаю, мол, летит к тебе роковая стрела, убереги себя". Стрелы эти не только везде настигали желаемую цель, но подобно бумерангу возвращались обратно к хозяину.

Волшебные стрелы, настигающие цель по желанию хозяина, еще фигурируют как Хуыцауæй ракургæ æртæ фаты "Испрошенные у Бога три стрелы", Цыкурайы æртæ фаты "три стрелы желания", æнæивгъуыйгæ, æмгъуыдмæ цæуæг "непроникаемые, временные": Фаттæй иу сласта æмæ йын ныффæдзæхста: "Иннабонæй иннабонмæ куы ’рыздæхай, уæлæ нæ сыхгай чи сафы, уый æнæ амаргæ, уæд мын додой кæны дæ сæр!" (НК, 2, с. 242) ‒ "Вытянул одну из стрел и наказал: "Горе твоей голове, если через неделю вернешься, не убив того, кто нас уничтожает частями!"

Явное присутствие семантики фат "стрела" отмечается и в сочетании фатдзæгъдæн кæнын, которое используется в значении "яростно драться (со всеми)". В отдельных частях Осетии так назывался и процесс взбивания разбросанной шерсти палкой или луком (З.Т. Дзабиты).

Здесь вероятна связь и с древними боевыми приемами лучников, главным образом амазонок (Геродот). Например, читаем: Хæцын райдыдтой: цыргъ кардæй карстой, арцæй рæхуыстой, сæ фаттæ дзæгътой! (НК, 6, с. 67) – "Начали воевать: острым мечом рассекали, копьем протыкали, стрелы пускали (во все стороны)"; Зæронд Сæуассæ уартдоны фаттæ дзæгъдын райдыдта уæйгуыты ’фсæдтыл. (НК, 6, с. 81) – "Старый Сауасса под щитом начал выпускать стрелы по войску уаигов. Стрельба из луков между ними разгорелась".

Фольклорное происхождение имеет устоявшийся параллелизм кард æй нæ кæрды, фат дзы нæ хизы "нож его не рассекает, стрела в него не проникает", используемый для обозначения чего-либо неодолимого, непробиваемого. В этой связи наше внимание привлекло название мифического холодного оружия фатгард (от фат "стрела" + кард "нож"), которым владели герои сказаний: Адæм Борæйы сæхимæ схастой, йæ чъылдымæй йын фатгард сластой… (НК, 6, с.76). "Люди Бора понесли к себе, из спины вытащили фаргард". Возможно, так назывался некий особый метательный нож.

Не менее интересно и мифологическое представление алдзæн фат в нартовских сказаниях, которую по просьбе Уастырджи изготовил способный к кузнечному делу Сафа: Уæд, дын, Уастырджи Сафайæн загъта: "Уæдæ мын сараз дæ дæсны къухтæй / Ды ахæм фаттæ, æмæ иу фехстæй / Авд авды знæгтæй маргæ чи кæна, / Авд авды та дзы цæфтæ чи кæна!" (НК, 6, с. 439) "Тогда Уастырджи обратился к Сафа: "Изготовь мне своими умелыми руками такие стрелы, чтоб одним выстрелом семью семь врагов убивали, а семью семь врагов ранены были!" Именно эти стрелы далее называются "алдзæн фаттæ", "Сафайы фаттæ", "Сафайы цыргъ алдзæн фаттæ": они отличались сверхспособностями, помогавшими выдержать бой с небесными силами. При этом самостоятельное значение слово алдзæн не сохранило и контекстуально используется в значении "невиданного", "чудесного", "особенного".

Исключительно в фольклорном тексте встречается, по всей видимости, образованное от фат "стрела" ‒ слово фатвæ, в комментариях толкуемое как "вызов на бой лицом к лицу" – на выполнение обычая нартов, что очень похоже на рыцарский "вызов на поединок" (НК, 6, с.483): Æхсæртæг дын æм цæрдæг рауадис, фæлæ хорзау нал фæцис, Æхсар æм фатвæ æрбалæвæрдта. Æхсæртæг фездæхт, ызгъæртæ скодта, фатгард йæ къухы æлвæстæй райста… – "Ахсартаг спешно к нему вышел, но опешил, Ахсар бросил ему вызов на поединок. Ахсартаг обернулся, надел доспехи, сжал в руке метаемый меч …" (НК, 6, с. 146).

Характерное и распространенное в устном народном творчестве сочетание карды ком "острие ножа" и фаты фындз "нос стрелы" является показателем высокой степени важности меча и стрел для аланского воина, "обретающего чувства радости и удовольствия в опасностях войны" (Аммиан Марцеллин).

Следует отметить, что большинство представленных слов и сочетаний с фат находит свое адекватное толкование в самих же текстах и, как правило, не требует дополнительных объяснений. Этому способствуют и словообразовательные особенности осетинского языка: фат+цæуын = фатдзау "собиратель стрел" (Цæй-ма, акæнут мæ фатдзау, алы бон уæ фатты фæстæ зилын куы нæуал фæразут. (НК, 3, с. 342) "Ну возьмите меня с собой собирателем стрел, вы же уже не можете каждый день ходить за стрелами"); фат+фæдис = фатфæдис(-он) "тревожная весть (-ник)".

Как предмет магического значения фат выступает в осетинском виде гадания фатæй фæрсын /фæрсæн фат "гадать по стреле" / "стрела для вопрошания", когда стрела выступает как гадательный предмет при обращении за помощью к сакральным образам мифолого-религиозных представлений осетин (А.А. Туаллагов). Очевидна их связь с жертвенными палочками "фат" культового значения, которые использовались в обрядах посвящения мальчиков возле определенных святилищ.