Нам казалось: то, о чем в нем рассказано – вещи общеизвестные. Ведь в конце 1950 – начале 1960-х годов писали на эту тему советские историки Гражданской войны много и охотно. И тем не менее в редакции не умолкают читательские звонки с просьбой продолжить рассказ об этих людях. Сегодня "СО" ее выполняет.

Ли, сын Чена

…Жилось в его родной деревушке под Мукденом бедно и голодно. Рис – и тот на столе появлялся в основном по праздникам: чаще довольствовались кашей из чумизы. Молодежь батрачила на полях помещиков, уходила искать работу в город, но и там ее удавалось найти немногим. И когда в 1916 году в деревню приехал вербовщик, обещавший золотые горы парням, готовым отправиться на заработки в Россию, Ли Чен-тун, сын старого Чена, нанялся в сколачивавшуюся им артель кули не раздумывая. Хуже и беспросветнее, чем дома, думалось ему, там, в России, которая сейчас воюет с Германией, вряд ли будет. А тяжелой работы он не боялся с детства. Невысокий, худющий, скуластый, смахивающий на мальчишку-подростка – но о таких говорят: "Двужильный…" Был тогда Ли 21 год.

Что Россия такая большая, он даже не представлял. Путь по железной дороге от Маньчжурии до Карелии, где их артели предстояло работать на лесозаготовках, растянулся почти на 11 тысяч километров. И там, на лесных дачах, принадлежавших великому князю Николаю Николаевичу, двоюродному дяде императора Николая II, сразу же стало ясно: золотые горы их не ждут. "Трудная была жизнь в лесу: работали по 15 часов в сутки, спали в сырых землянках, в тесноте и грязи, а получали за свой труд жалкие гроши, которых едва хватало на хлеб", – рассказывал 40 лет спустя Ли, чьи воспоминания об этом приводятся историком И. Понятовским в статье "Китайские красногвардейцы в революционных боях на Северном Кавказе", опубликованной в Нальчике в 1957 г. (а в 1961-м она была включена в сборник "Китайские добровольцы в боях за Советскую власть", изданный в Москве Институтом народов Азии АН СССР под редакцией китайского коллеги Понятовского Лю Юн-аня).

Среди лесорубов были не только китайцы. Были и русские, и карелы, и кавказцы. Одного из них, рослого, плечистого и веселого, звали Батырбеком. Фамилию его Ли не запомнил, слишком уж она была трудная, а о себе Батырбек рассказал, что он – осетин из Владикавказа. Где это, Ли никогда не слышал, но решил: если судить по Батырбеку, то осетины – хорошие люди… Работали парни на одной делянке, грелись у одного костра, а иногда даже затевали шуточную борьбу, чтобы кости размять. Оказалось: осетины и в этом толк знают.

"Чтоб ты жил в эпоху перемен…"

В 1917-м в России грянула революция. Сбежал с лесозаготовок управляющий. Лесорубы поняли: расчет не получат. И Ли подался в Петроград, где его земляков тоже работало немало.

Там он вступил добровольцем в Красную гвардию. Решение это пришло как-то сразу. "Те русские, которые стали ему друзьями, хотят драться за справедливую и хорошую жизнь для всех, кто живет плохо", – так думал китайский парень. А друзьям надо помогать чем можешь.

Алую повязку на рукаве шинели в Петрограде, продутом холодными, пахнущими порохом осенними ветрами, он проносил недолго. Истощенный, заболел, слег – и попал в больницу. Болел тяжело, выздоравливал трудно, в палате, где лежал Ли, не было ни одного человека, с кем он мог хотя бы поговорить на родном языке – и в душе у него что-то надломилось. Подумалось: нет, и все-таки он неправ. Что он забыл в чужой для него России? Дома – несладко, но дом все равно есть дом…

Из больницы парень вышел похожим на тень. "Приближался конец бурного 1917 года. Ли пошел на Сергиевскую, в китайское посольство, поговорить о возвращении на родину. Дежуривший в приемной посольский чиновник, брезгливо косясь на оборванного соотечественника, процедил сквозь зубы, что таких, как Ли, много, и посольство оказать им помощь не в состоянии. Каждый должен добираться туда, откуда приехал, своими силами, на свои средства", – так рассказывают об этом со слов Ли Чен-туна московские журналисты и писатели-документалисты Герцель Новогрудский и Александр

Дунаевский в книге "Товарищи китайские бойцы" (М., 1959).

А выйдя из посольства, он столкнулся на улице… с Батырбеком – бывают же в жизни чудеса! Встрече с приятелем тот обрадовался искренне и бурно. И, выслушав его историю, предложил:

- Мы так сделаем: я тоже домой еду, вместе поедем. Я во Владикавказ, и ты во Владикавказ… Поправишься – отправляйся куда хочешь. От нас море близко, морем до Китая доберешься…

Ни хао, Осетия!

Красота гор, окружающих Владикавказ, Ли Чен-туна ошеломила, а радушие, с которым его встретили в семье Батырбека, отогрело сердце. "У нас говорят: "Гость – божий гость", – объяснил приятель. Ли это было очень понятно: в Китае законы гостеприимства тоже святы, и принять гостя плохо – значит потерять лицо. Пошло на поправку и здоровье: хозяева подкладывали ему за едой лучшие куски. Но стеснять гостеприимную осетинскую семью парню было неловко. А тут еще он узнал: во Владикавказе при личном участии Сергея Кирова создается отдельный китайский красногвардейский отряд, штаб которого располагается на углу Александровского проспекта и улицы Кизлярской… Это была весна 1918 года.

Все сомнения, стоит ли ему снова брать в руки винтовку и ввязываться в чужую драку, у Ли исчезли начисто после первого же разговора с командиром отряда Пау Ти-саном. "Незнакомый начальник – тигр", – говорят в Китае, но доверие к нему Ли ощутил сразу. Молодой, смуглый, стройный, с отличной военной выправкой, в кожанке и с маузером у пояса, комбат тоже был мукденцем. В отряде Ли рассказали: он долго жил в России, говорит и читает по-русски не хуже любого русского. А еще Ли с порога бросилась в глаза черная пенковая трубка, которой, жадно затягиваясь махоркой, дымил комбат. С ней Пау Ти-сан не расставался.

О себе Ли рассказал ему все. И признался: "Я хочу, чтобы революция победила. Если она победит здесь, она победит и в Китае…" Пау Ти-сан улыбнулся: "Хэнь хао – очень хорошо. Ты нам подходишь".

Огонь, вода и владыка Яньло-ван

Летом 1918-го Владикавказский китайский батальон был включен в состав подчиненного Терскому совнаркому Особого сводного отряда, который под командованием перешедшего на сторону революции опытного военного, бывшего полковника царской армии Александра Смирнского участвовал в боях с белыми у станции Прохладная. Чтобы взять этот стратегический железнодорожный узел, красным было необходимо захватить мост через реку Малку. Решили высадить ночью на ее противоположном берегу десант – несколько смельчаков, вооруженных пулеметом и гранатами, чтобы те устроили в тылу врага переполох, а бойцы Особого сводного отряда, воспользовавшись им, заняли мост. Эту операцию поручили китайскому батальону.

На вопрос Пау Ти-сана: "Кто поплывет через Малку?" из строя сразу шагнули человек 20. Отобрал он троих: Ли Чен-туна и двоих его друзей, Лу Хай-ле и Ван Чи. Через бурную реку они переправились вплавь на бревнах. Открыв стрельбу, вызвали кучный огонь противника на себя – и тогда с противоположного берега "заговорила" артиллерия, засекшая огневые точки белых… Мост был взят.

Потом Ли Чен-туну и его товарищам выпало участвовать в уличных боях во Владикавказе в дни Августовских событий. Осенью 1918-го – в ожесточенных боях за Грозный, длившихся около 100 дней. И вот тогда он едва не угодил в чертоги Яньло-вана – Владыки Смерти. Во время разведки Ли и еще трое его друзей попали в плен к белым. Избитых, их бросили в подвал и заверили: "Утром вами начальство займется!" Под потолком в подвале была отдушина – и один из пленников прошептал Ли:

– У тебя плечи – самые узкие. Ты пролезешь.

Дерзкий побег удался. Ночью Ли вернулся к своим – и привел к ребятам подмогу. Они не только освободили товарищей, но и принесли с собой в отряд трофейные "трехлинейки", Пау Ти-сан при всех обнял Ли: "Спасибо!.." А потом протянул ему свою трубку: "Возьми в подарок".

И снова – Кавказ

Дальше, в начале 1919-го, было отступление частей ХI Красной армии на Астрахань. В их составе оставил Владикавказ и сильно поредевший батальон Пау Ти-сана. А летом того же года под Армавиром Ли был ранен. Когда он вышел из госпиталя, ему уже никто не мог сказать, где воюют его земляки.

Гражданскую войну он закончил на Украине, в рядах 7-й Червонной кавалерийской дивизии. Потом восстанавливал шахты Донбасса. Украинские друзья почему-то называли Ли Ваней – и документы ему тоже после войны выдали на имя Ивана Ивановича Моисеенко. Он не возражал: если русским так проще, то и ладно.

На родину Ли не вернулся: боялся, что из-за него, воевавшего в России под красным знаменем, могут пострадать близкие. В 1929 году принял советское гражданство и вступил в партию. Переехал на Кавказ, к которому успел прикипеть сердцем – в Нальчик. Работал там на машиностроительном заводе, там и вышел на пенсию.

"Он рассказал нам о батальоне Пау Ти-сана столько, сколько, пожалуй, никто не рассказал", – пишут Новогрудский и Дунаевский. Благодаря им историю Ли Чен-туна узнал весь СССР, а его фотография с юными художниками из нальчикского Дома пионеров, сделанная фотографом ТАСС А. Ткаченко, обошла многие газеты страны.

С Батырбеком Ли больше не встречался: жизнь их развела. А вот во Владикавказе на склоне лет он все-таки побывал еще раз. В конце 1950-х годов сотрудники СОНИИ (ныне – СОИГСИ им. В. Абаева) пригласили его и еще одного из ветеранов батальона Пау Ти-сана, Ча Ян-чи, в гости в Осетию. Фотография с заседания ученого совета СОНИИ с их участием тоже вошла в книгу "Товарищи китайские бойцы"…