Еще во второй половине ХIХ – начале ХХ вв. в любом осетинском горном ауле или плоскостном селении можно было встретить сказителя и услышать в его исполнении героическую песню или сказание о нартах. Эти песни и сказания дошли до указанного выше времени благодаря народным певцам, передававшим их из уст в уста, из поколения в поколение. Среди них были такие таланты, как Бибо Дзугутов (Куырм Бибо), Гаха Сланов, Дзарах Саулаев, Кертибий Кертибиев, Инал Каллагов, Леван Бегизов, Кудза Джуссоев и другие. Многие из них на память знали десятки эпических сюжетов, их репертуар насчитывал до двух десятков сказаний. Собирательный образ этих народных мудрецов мастерски воссоздал К.Л. Хетагуров в своем стихотворении "Кубады".

Первым из ученых, обнаруживший сказания в живом быту осетин в начале ХIХ в., был Ю. Клапрот. Однако он почему-то не комментировал их. Этого нельзя сказать о В. Пфафе, который впервые услышал нартовские сказания в Куртатинском ущелье в исполнении Е. Жантиева. Он был очарован ими, почувствовав все великолепие сказаний, глубину и некий сакральный трепет, которые испытывали к сказаниям простые горцы. Это было начало 70-х годов ХIХ века, когда в Осетии сказания впервые стали фиксироваться и публиковаться. В. Пфаф писал о необычайной популярности сказаний среди осетин, проникся той великой любовью, которую народ испытывал к ним, так как они являлись неотъемлемой частью его духовного начала, его национальной составляющей, не скрытой где-то в глубине, а лежащей на самой поверхности жизни. "Всякий осетин, – писал он, – знает наизусть кое-какие места из этой эпопеи, но лишь отрывками и, не понимая, конечно, ни связи между этими рассказами, ни их глубокого значения для истории человечества. Редкий старец или даровитый юноша не помнит целиком два – три, и если много – десять рапсодий этого обширного творения народной осетинской литературы".

Факт того, что еще в 70-е годы ХIХ в. живой быт осетин характеризовался богатством и разнообразием нартовских сказаний, несомненно, подтверждается словами одного из первых собирателей эпоса Джантемира Шанаева. По его признанию, поле для собирания нартовских сказаний велико, даже слишком велико.

В изучении нартовских сказаний весьма значительны заслуги М.С. Туганова. Он писал: "В старину на народные празднества стекались лучшие силы со всех концов Осетии, устраивалась настоящая (говоря современным языком) олимпиада. Лучшие сказители, представители разных ущелий, рассаживались на игорном поле и один за другим состязались в содержательных, лучших напевах и пересказах нартских сказаний. Играли они чаще всего на хъисын фæндыр. Реже на двенадцатиструнной арфе. Музыкальный мотив каждого сказания о каждом герое был строго определен. Мастерство народных сказителей часто передавалось из рода в род, от отца к сыну".

В унисон сказанному звучат и слова известной переводчицы сказаний на русский язык Валентины Дынник, которая, переводя их, словно пропустила сказания сквозь себя. "Те, кто интересовался осетинским эпосом, не могли не заметить, что при исполнении отрывков нартских песен, при беглой ссылке во время беседы на один из нартских подвигов или даже при простом упоминании одного из нартских имен лица осетин – обычно несколько замкнутые, лишенные восточной экспансивности, свойственной другим кавказским народам, – вдруг озаряются серебристым сверканьем радостной и доверчивой улыбки".

Связь именитых персонажей "Нартиады" с жизнью и бытом народа в осетинской версии настолько значительна, что отдельные персонажи эпоса воспринимаются родоначальниками реально существующих осетинских фамилий. В этой связи напомним фамилии, восходящие к роду и именам нартовских героев – Алæгатæ (Алаговы), Æхсар (Ахсаровы), Быцентæ (Биченовы), Хæмыц (Хамицаевы), Челæхсæртæг (Челехсаевы). Многие же старожилы не проводили грани между собой и нартами. Как писал Е. Мелетинский, "в одной из дигорских деревень жила семья, непосредственно возводящая себя к нартам". О том, насколько близко воспринимали осетины нартов, говорил и В.И. Абаев: "Трудно убедить простого горца в том, что нартов не существовало в действительности. Он готов согласиться, что многие подвиги и приключения нартовских героев вымышлены, но чтобы самих этих людей, таких живых, таких рельефных, как бы выточенных из целых глыб, можно было бы выдумать "из головы" – это он никак не может допустить". Связи эти настолько значительны, что, по существу, сложилось своеобразное двуединое органическое единство.

Основным героем нартовского эпоса является народ, ибо в нем не только воспеваются подвиги отдельных героев, но показывается жизнь народа во всем его многообразии. Герои-нарты – выходцы из народа никогда не порывают связи с ним. Героическая деятельность их направлена на благо родины и народа; каждый стремится прославить свой народ; ни у кого из нартов нет и тени стремления стать над народом, подчинить его себе. Они храбро борются с грубыми силами природы, с врагами-насильниками, с небожителями, богами, предпочитая смерть порабощению. Ни перед кем они не склоняют головы, даже перед богом. Нарты говорят: "Двери своих жилищ мы устраиваем высокие, иначе переступая порог, пришлось бы наклонить голову, и бог подумал бы, что это мы ему кланяемся".

У осетин каждая сколько-нибудь выдающаяся личность древности обозначается почетным названием "нарт". До сих пор в Осетии сравнение хозяина дома с Урузмагом, а хозяйки – с Шатаной воспринимается как лучшая дань уважения в устах гостя. Образы могущественных героев глубоко почитались в народе. Свидетельство особого пиетета осетин к эпическим предкам – наречение новорожденных именами героев и героинь "Нартиады": Сослан, Батрадз, Урузмаг, Хамыц, Тотрадз, Ацырухс, Агунда, Эльда. Причем это не является словесной "прикрасой" и не упоминанием всуе. "Быть в юности таким, как нарт Батрадз" – лучшее пожелание в адрес молодого в устах осетина. Лабиринт в Дигории именуется домом нарта Сослана, а радуга осетинами названа луком нарта Сослана (Сосланы андура). Высокая гора в Северной Осетии носит имя нарта Уаза (Уазыйы хох). Есть в Северной Осетии большое плоскостное селение Нарт, нартовские улицы имеются в столицах обеих осетинских республик. Долгие годы во Владикавказе функционировал конный ансамбль "Нарт". "Яблоко нартов" – так называлась республиканская премия за лучшие произведения литературы, искусства и в области научного осетиноведения.

Особенность нартовских сказаний осетин заключается в том, что героические образы нартов живут не только в сказаниях. Они с полной силой продолжают жить в сознании народа, они как бы сохраняют в сознании самостоятельное существование. Пока народу нужен его эпос, он, этот эпос, сохраняет свою жизненную силу.